Ворохов сидел дома и самым безнадежным образом скучал. Взгляд его потерянно блуждал по комнате, то и дело возвращаясь к подло сломавшемуся телевизору. Здесь взгляд останавливался, наполнялся гневным отвращением, Ворохов тоскливо вздыхал и опять начинал маяться.
Так длилось долго. Наконец, в очередной раз обозревая свои надоевшие до оскомины худосочные апартаменты, Ворохов внезапно обратил внимание на стоящую в серванте книгу, которую намедни нашёл на помойке и за внушительный вид приволок домой. Книга называлась "Энциклопедический словарь".
"А что, – подумал Ворохов, – действительно... Про всё там написано или врут? Надо бы проверить..." – Он открыл сервант, отодвинул в сторону хрустальные рюмки и осторожно достал книгу.
– Вот, к примеру, – пробормотал он, открывая ее на букве "а", – слово агурец. – Он нашел нужную страницу и принялся водить по ней пальцем.
– Та-а-к, – сказал Ворохов через некоторое время. – Нету. – И осуждающе покачал головой.
– Это ж надо! – изумился он, постепенно оценивая все вопиющее безобразие такого факта. – Агурца нету! Ну дают.
Поизумлявшись, он решил на всякий случай ещё раз проверить. Внимательно изучив всю страницу и даже предыдущую, он откинулся в кресле и с негодованием захлопнул книгу. Агурца, действительно, нигде не было. Агути какие-то малопонятные были, совершенно неизвестный Ворохову румынский писатель Агырбичану тоже наличествовал, а вот про столь любимый в народе продукт, как агурец, абсолютно ничего написано не было.
– Ладно, – решил Ворохов, – попробуем еще. Вот силетка – тоже продукт неплохой. – Он зашуршал страницами.
– И этого нет! – вскоре раздался его возглас. – Да что они там все, с ума посходили, что ли!? – Он еще раз осмотрел страницу и перевел взгляд на предыдущую.
"Сикомор" – сразу бросилось ему в глаза.
"Фу, срамота какая", – подумал он и впился глазами в заметку.
"Дерево из рода фикусов..." – было написано там.
– А-а-а, фикус... разочаровано протянул Ворохов и тут же насторожился: "Постой, постой. Фикус он ведь и есть фикус. При чем здесь сикомор какой-то? Что-то здесь не чисто... На ругательство больно смахивает..." – Он встал и возбужденно зашагал по комнате.
– Интересно, интересно, – на ходу приговаривал он. И вдруг застыл.
– Точно! – Осенившая его догадка была проста и ошеломительна. – По-блатному это. По этой, по фене... – Ворохова аж затрясло от возбуждения.
"Вот это да, – уличающе подумал он, опять схватив книгу. – Вот, значит, что они вместо нормальных человеческих слов печатают..." – Разыскав крамольную заметку, он начал читать вслух:
– Сикомор. Дерево из рода фикусов семейства тутовых... Ага! – Не дочитав, вскричал он. – Даже так! Прямо! Дескать, не семейство каких-нибудь тамовых, а самых что ни на есть тутовых. Нашенских, значит, кровей! Нет, это что ж получается? На что намекают? Дескать, там у них сплошные фикусы, а у нас кроме сикоморов больше ничего не водится!? Да это ж... – Ворохов замолчал и с большим подозрением посмотрел на следующее жирно написанное слово.
"Сикофант" – значилось там.
"Так я и знал. Давно подозревал, что фанту эту неизвестно из чего гонят", – как-то механически еще успело промелькнуть у него в голове, пока отдельные обнаруженные им факты не сложились в единую ужасающую картину.
– Докатились! – потрясенно сказал он и даже застонал от большой душевной боли. – Над народом издеваются! Срамоту всякую, непотребщину, если не сказать больше, печатают, а про любимые всяким народом продукты – ничего. Ни единого слова, – он раскрыл заложенное пальцем нужное место на букве "а" и как бы еще до конца не веря в такое коварство, скорбно вгляделся в печатный текст. – Нет, ну агути ладно. Пусть будет. Все ж заяц, хоть и горбатый. К тому ж двенадцати видов. Хотя лично мне про агурец почитать было бы гораздо интереснее. Но этот вот... А-гыр-би-ча-ну мне зачем? А уж про эти... – Он раскрыл место на букве "с" и с большой неприязнью обозрел два так возмутивших его слова. – Про них и говорить нечего. Ну как детям такое на глаза попадется... – Он захлопнул книгу и с омерзением отбросил ее от себя. – Нет! – прозвучал окончательный вывод. – Не зря эту пакость на помойку выбросили. И я это дело так не оставлю! – Раскопав несколько листов бумаги, Ворохов сел писать письмо: "Увожаимай таварищ пракурор. Читая..."
1989 г. 